Після грози

На хмару хмара для краси

Ще наставляє чорні роги,

Та вже у голосі грози

Немає гніву ні на кого.

Аж ось веселка над селом

У небі грає-розквітає,

Вона барвистим рукавом

Із річки воду набирає.

З водою разом і лини,

Лящі у небо піднімаються,-

Мабуть, по райдузі вони

У тихий рай переселяються.

Слідом за ними по дузі

Вусатий рак повзе до раю.

А щуку-злюку з рогозів

Гріхи до раю не пускають.

Поглянув рак на комиші,

Клешнею річці помолився:

«Так легко в мене на душі,

Немов я знову народився».

Ліс

Шумить верхами буйний ліс – 

Дуби, берези, буки.

Співає сойка, свище дрізд

І воркотять голубки.

Стрибає білка по верхах,

Дітей зозуля кличе.

Вітрець шепоче в галузках,

В ярку потік мужиче.

Цілує сонечко листки

У ніжній, теплій ласці,

Гриби наділи шапочки

Так само, як у казці.

Картина человеческой жизни

Лишь только на этот свет Бог человека выводит,

Лет до шестнадцати, приметь, чем он занимается:

Бодрое воспитание тут для разных увидишь.

Найдешь баловство, удовольствия, разные игры.

Потом, набрав разума и силы,

Учится ремеслам мальчонка милый

Следующие столько же лет, к чему имеет охоту.

Как и там, видишь, тут — разные дела.

Третье 16-летие полно забот —

Искать пропитание предстоит каждому от своей работы.

В это время, кто хочет, о спасении души заботиться может,

Подчиняйся законам и старшим, мил друг.

Сорок восемь лет когда уж минует,

В четвертом 16-летии, как пример свету,

Смело своими познаниями с другими делятся,

Что в труде обретено, молодым предлагают.

Как шестьдесят четыре уж наступило,

Ходи на трех ногах, ибо уж мало силы.

Голова тут тяжела, ручьи из глаз льются,

Не влачись, а сядь при теплом камине.

Есть ли что у тебя — употребляй, да помни о могиле.

В ней отдохнешь, скоро конец тебе будет.

Пять раз по шестнадцать лет — конец века,

На что после того надеяться человеку?

Прах ты есть, стало быть, в прах будешь обращен,

Рухнешь, будь ты хоть как кедр высок.

Скипетры, обряды, замки и тиары,

Смотри, конец имеют. Твой конец — катафалк

На лентяя

Напрасно, лентяй, спешишь ты к столу,

       Ибо не хочешь трудиться вместе с другими.

Муравей — букашка, а погляди, как работает —

       Целое лето пищу себе заготовляет:

Рано запасает, знать, в пример тебе,

       Чтоб, не ленясь, ты готовил что-либо себе.

Один другому взаимно помогает,

       Тебя любви к ближнему тем научает.

Зернышко вынутое, чтоб не проросло,

       Обгрызет, поучая тебя не возноситься

Сердцем своим от добрых дел, но смиряться,

       Доброты в себе не зная нисколько.

Узкая его стежка учит, что надо

       Узкой дорогой идти к сияющему небу.

Землю выбрасывает из гнездышка, знать, для того,

       Чтоб земные дела вымел ты из сердца своего.

Таким образом, вот тебе пример, на него равняйся,

       В ежедневной работе, как муравей, пребывай,

Если не хочешь в нищете оказаться вечной

       Вместо постоянного блаженства на небе.

ВОЗДЕРЖАНИЕ

Воздержание аще безмерно храниши,

Множицею души ти вред велий твориши:

Плоти бо изнемогшей ум не добр бывает, —

Разсуждение в меру вся да устрояет.

Уне есть мерно по вся дни вкушати,

Нежели долго от пищ ся держати:

Пост бо безмерный силу истребляет,

Дух уныния и печаль раждает.

ЖАБЫ ПОСЛУШЛИВЫЯ

Брат некий в обители смиренно живяше

И без прекословия началных слушаше.

Тамо близ бяше блато, во немже живяху

Многи жабы и воплем своим досаждаху

Молящимся иноком. Такожде случися

Жабам кричати, егда жертва приносися.

Начальник, не претерпев, инока послаше,

Да велит им молчати ему завещаше.

Се же рече смеяся, а брат послушливый,

Вправду посланна себе быти помысливый,

Иде к жабам и рече: «Именем Христовым

Завещаю вам, жабы, не быти таковым.

Престаните отселе досадно кричати!»

Оттоле гласа тамо жаб не бе слышати.

Ныне же человеци во церкви стояще,

Молбы си при безкровной жертве приносяще,

Многим глаголанием досады творяют.

Речеши ли молчати, никако слушают,

Еще огорчившеся, хулят иерея,

Обличения злобы не любят своея.

Наипаче сокочут* язычныя бабы,

Досаждающе паче, неже овы жабы.

Тщитеся убо, бабы, жабы подражати,

Во время жертв духовных глас свой удержати.

КУПЕЦТВО

Чин купецкий без греха едва может быти,

На многи бо я злобы, враг обыче лстити;

Изряднее лакомство в купцех обитает,

Еже в многая грехи оны убеждает.

Вопервых, всякий купец усердно желает,

Малоценно да купит, драго да продает.

Грех же есть велий драгость велию творити,

Малый прибыток леть* есть без греха стройти.

Вторый грех в купцех часто есть лживое слово,

Еже ближняго в вещех прелстити готово.

Третий есть клятва во лжу, а та умножённа,

Паче песка на брезе морстем положённа.

Четвертый грех татбою излише бывает,

Таже в мире в мерилех часто ся свершает, —

бо они купуют во меру велику,

А внегда продаяти — ставят не толику;

Инии аще меру и праву имеют,

Но неправо мерити вся вещы умеют;

Инии хитростию вещы отягчают,

Мочаще я, неции худыя мешают.

А вся сия без греха немощна суть быти,

Яко Бог возбраняет сих лукавств творити.

Пятый есть грех: неции лихоимство деют,

Егда цену болшити за время умеют.

Елма* бо мзды чрез время неко ожидают,

Тогда цену вящшую в куплях поставляют.

Шестый грех, егда куплю являют  благую,

Потом лестно ставляют ину вещь худую.

Седмый грех, яко порок вещы сокрывают,

Вещь худшую за добру купующым дают.

Осмый — яко темная места устрояют,

Да худыми куплями ближния прелщают,

Да во темности порок купли не узрится,

И тако давый сребро в купли да прелстится.

О, сынове тмы люты! Что сия творите?

Летяще ближния вашы, сами ся морите.

В тму кромешную за тму будете ввержени,

От света присносущна вечно отлучени!

Отложите дела тмы, во свете ходите,

Да взидите на небо небесно живите!